И вечный бой. Покой нам только снится

Сквозь кровь и пыль...

Летит, летит степная кобылица

И мнет ковыль...

А. А. Блок

 

Тему сочинения я выбираю вполне осознанно, по­тому что считаю ее очень актуальной, интересной, хотя и небезопасной. Писать о революции в наши дни труд­но, потому что в оценке этого явления человеческой истории сейчас наблюдается полная неопределенность. С одной стороны, революцию объявляют аморальной, причем такая оценка дается лишь революции 1917 года в России, а, например, революция конца ХУШ века во Франции по-прежнему считается «Великой». С другой стороны, многие убеждены, что революция была благом для России, она спасла страну от гибели и принесла счастье простому народу.

Чтобы принять чью-то точку зрения и высказать свое мнение, нужно, мне кажется, обратиться к свиде­тельствам той эпохи, к дням, «которые потрясли мир». Важное место среди таких свидетельств принадлежит произведениям, созданным поэтами, писателями, ху­дожниками, композиторами, то есть людьми, которые тоньше, чем другие, чувствуют дух и атмосферу своего времени. А первым русским поэтом, откликнувшимся на «мировой пожар», был Александр Александрович Блок, автор знаменитой поэмы «Двенадцать».

Эту поэму надо читать много раз, чтобы понять ее смысл, угадать позицию автора, а через нее — и смысл революции. Но читать одну поэму — это зна­чит оторвать ее от всего творчества А. Блока, изо­лировать ее от того мучительного пути к родине, России, по которому прошел поэт, чтобы в конце его, поставив точку в поэме «Двенадцать», записать в дневнике: «Сегодня я — гений».

Весь жизненный и поэтический опыт подготовил Блока к тому, чтобы откликнуться на революцию практически мгновенно, вослед происшедшему. По­этому поэма «Двенадцать» воспринимается не как хронология события, не как хвалебная ода взявшим власть большевикам, а как отклик сердца и души поэта на то, что он называл «музыкой революции».

Для Блока революция — это прежде всего сти­хийный взрыв народного возмущения, «возмездие» тем, кто держал народ в нищете и темноте. Этот взрыв символически обозначен в самом начале поэмы:

 

Ветер, ветер —

На всем божьем свете!

 

Перечислив представителей мира сытых и без­душных: буржуя, витию, попа, — Блок в девятой главе дает обобщенно-символический образ тех, кто виновен в страданиях народа:

 

Стоит буржуй, как пес голодный,

Стоит безмолвный, как вопрос.

И старый мир, как пес безродный,

Стоит за ним, поджавши хвост.

 

Сравнение старого мира с безродным псом не остав­ляет сомнения в том, что этот мир глубоко антипати­чен поэту, что Блок искренне убежден в необходимос­ти и исторической целесообразности его уничтожения, как в этом были убеждены, между прочим, не только большевики, но и многие честные патриоты России, отнюдь не сторонники пролетарской диктатуры, задолго до событий октября 1917 года.

Но ведь Блок совсем не в восторге и от тех, кто «на горе всем буржуям» раздувает пожар революции:

 

В зубах — цигарка, примят картуз,

На спину б надо бубновый туз!

 

Это далеко не «твердокаменные большевики», «пламенные революционеры», как потом называли тех, кто штурмовал Зимний дворец, а деклассиро­ванные элементы, люмпены, по которым, говоря образно, «плачет тюрьма». И ведут они себя соот­ветственно: восприняв свободу как вседозволенность, Ванька, один из двенадцати, в порыве ревности уби­вает Катьку. По мнению поэта, вершители револю­ции и не могли быть другими, потому что такими их сделал «старый мир». Это те «кровь и пыль», сквозь которые народ идет к справедливой жизни.

Величайшая заслуга Блока, по-моему, состоит, однако, не в том, какими он нарисовал революцио­неров, а в том, что он уловил и передал в поэме диалектику истории: любое значительное событие, в том числе и революция, сплачивает и дисципли­нирует участников, направляет их силы и волю на достижение важной цели, а также изменяет, преоб­ражает каждого из тех, кто участвует в историчес­кой драме. Так было и во время Отечественной вой­ны 1812 года, когда бок о бок сражались барин и холоп, освобождая Россию от нашествия Наполео­на, так было и во время революции 1917 года. Това­рищи не только требуют от Ваньки: «Над собой дер­жи контроль!», но грозно напоминают ему:

 

Не такое нынче время,

Чтобы нянчиться с тобой!

 

Бывшие люмпены почувствовали ответственность за. совершенное и готовы взять ее на свои плечи, отвечать за судьбу России. В последней главе поэмы двенадцать, которых автор теперь называет «рабочий народ», «вдаль идут державным шагом». А. Блок нашел удивительно точный эпитет: «державными» могут быть действия тех, кто сознательно и осмысленно продолжает начатое, в ком месть сменяется идеей созидания. В этом мне ви­дится пророчество поэта, не услышанное новой влас­тью, которая, пренебрегая созиданием, в течение мно­гих лет все силы направляла на возмездие старому миру, не замечая порой, как под топор возмездия попадали и те, ради блага которых совершалась революция. Мне кажется, что такой же пророческий смысл имеет в по­эме и образ Иисуса Христа, который, оставаясь невиди­мым, возглавляет отряд красногвардейцев в финале по­эмы. Этот образ, появившийся в поэме неожиданно и для самого Блока, напоминает о милосердии, о том, что революция не может и не должна стать кровожадным монстром, пожирающим своих детей. Не случайно ведь в статье «Интеллигенция и революция» поэт призывал всем сердцем слушать музыку революции. А «сердце» и «музыка» несовместимы с насилием и страданием, а тем более с кровью невинных. Иисус Христос и призван был напомнить об этом тем, кто решился на переделку мира.

Александр Александрович Блок написал честную и чистую от сиюминутных пристрастий поэму о рево­люции. Мне кажется, что такой и была наша револю­ция в самом начале. И не вина Блока в том, что она изменилась впоследствии, как нет в том вины и са­мой революции, потому что ее характер изменили люди, не умевшие или не желавшие слушать сердцем свой народ. История уже дала оценку этим людям, а суть революции помогла мне понять гениальная по­эма Александра Александровича Блока «Двенадцать».