Не вини меня, друг мой, — я сын наших дней...

С. Надсон

 

Знаменитый своими революционно-демократическими произведениями писатель Н. Г. Чернышевский сказал о сти­хах Семена Надсона: «Нытье, не спорю, искренне, но оно вас не поднимет». Но то, что Чернышевский считал недостатком в поэзии, современники оценивали весьма высоко. В унынии и безрадостности, которыми веяло от стихов Надсона, они видели и чувствовали нечто глубокое и родственное их душам. Полное совпадение чувств поэта и читателей сделало имя Надсона популярным.

«Не вини меня, друг мой, — я сын наших дней...» — этими словами поэт словно ответил на претензии к его поэ­зии Чернышевского.

Надсон действительно был сыном своей эпохи. В конце девятнадцатого и в начале двадцатого века произошел рез­кий спад гражданских настроений в русской поэзии.

Так чем же заинтересовали молодежь того времени поэты, как их называли, «упаднических настроений»? Попробую ответить на этот вопрос на примере Надсона, его лич­ности и поэзии.

Все нравственные устои поэзии декаданса сконцентриро­ваны в стихотворении Надсона «На заре». Его можно назвать программным. Стихи начинаются романтическим, слегка тревожным изображением природы:

 

Нежными цветами убраны богато,

Тучки утопают в ясной тишине...

 

Лирический герой восхищается гармонией природы, но одновременно в нем зреют тяжкие мысли о том, что человек, подобно природе, не может быть счастлив в этом мире:

 

Только ты не знаешь неги и покоя,

Грудь моя больная, полная тоской.

 

После революционно-демократических взлетов духа, ко­торыми был отмечен девятнадцатый век, собственно никаких глобальных изменений в нравственном отношении в общест­ве не произошло. Поэт это видел и переживал. Общество вновь ввергалось в прозябание духа. В голову лезли печаль­ные мысли о целесообразности вообще всяких социальных потрясений. Лучше — замкнутый мир наслаждений и при­митивных страстей.

Но душа, в которой нравственность велика, все равно нос­тальгически тоскует о высших устремлениях.

 

Что ж тебя волнует? Грустное ль былое

Иль надежд разбитых безотрадный рой?

Заползали ль змеею злобные сомненья,

Отравили веру в счастье и людей.

Страсти ли мятежной грезы и волненья

Вспыхнули нежданно в глубине твоей?

 

Здесь поэт как раз добивается совпадения нравственных переживаний с читателями. Как я уже отмечал — это пере­довая молодежь того времени. Передовая не в смысле рево­люционная, а в смысле образованности, тонкости натуры, стремления к искренности в чувствах. Поэт дает им надеж­ду:

 

Полно, успокойся, сбрось печали бремя:

Не пройдет бесплодно тяжкая борьба,

И зарею ясной запылает время,

 

Время светлой мысли, правды и труда. Эти нравственные устои поэзии Надсона стали живой и действенной силой, поддерживающей в условиях обществен­ного уныния искры гражданских чувств. В этом, на мой взгляд, и состоит главная нравственная ценность стихов ры­царей поэзии эпохи безвременья.