Для меня Лесков Н. С. всегда был особенным художником: в его твор­честве ни лишних слов, ни пространных рассуждений автора. Его проза -это картины, почти как фотографии, но чуть-чуть приукрашенные, для того чтобы не было так грустно смотреть на действительность.

На первом, по-моему, месте среди всех его произведений стоит «Лев­ша». Этот сказ обладает удивительными свойствами: он по содержанию совсем невесел, но в памяти сохраняются светлые впечатления, к тому же этот сказ удивительно похож на нашу жизнь (как и другие рассказы и повести автора).

По-моему, «Левша» получился столь народным не без влияния того старого оружейника из Сестрорецка, о котором Лесков упоминает в пре­дисловии к первым изданиям этого произведения.

В этом сказе Лесков описывает случай, который произошел с тульс­ким мастером Левшой, рассказывает о том, как Левша встретился с госу­дарем, побывал за границей, где не поддался на уговоры англичан остать­ся, и о трагической смерти тульского мастера.

Первое, что сразу же удивило меня, когда я открыл эту книгу, так это убеждение царя, что «мы, русские, со своим значением никуда не годим­ся». Государь удивляется заморским новшествам, восторгается мастер­ством английских умельцев, при этом не вспоминая о таланте своих соотечественников.

Взять хотя бы случай с пистолетом, которым так восхищался Алек­сандр Павлович. Платов тут же выхватил оружейную отвертку, открыл замок на пистолете и показал государю собачку, где «на самом сгибе» сделана русская надпись: «Иван Москвин во граде Туле». На что госу­дарь ему с грустью и говорит: «Зачем ты их очень сконфузил, мне их теперь очень жалко».

Ясно видны на примере императора, Платова, типичного сказочного воеводы, насколько же далека власть от своего народа, насколько зави­сим народ-труженик от власть предержащих.

Критическое отношение Лескова к представителям власти во многом определяет проблематику рассказа. Именно в изображении Александра, Николая, Платова лесковская ирония становится наиболее очевидной. Попытка Платова убедить Александра в превосходстве русского оружия «огорчила императора», а напоминание об особом сахаре Бобринского завода и вовсе расстроило государя («Пожалуйста, не порть мне полити­ки», — просит он Платова).

Сам образ Левши и комичен и трагичен одновременно: мы смеемся над его забитостью, но ведь на самом деле это совсем не смешно. Возмож­но, это особенность национального характера - смеяться над собой. По-моему, уж кого-кого, а россиян всегда спасала способность оценить все свои беды со смешной стороны.

На долю Левши выпадает немало испытаний, но даже в предсмертный час герой помнит лишь об одном — о военном секрете, незнание которого гибельно для русской армии. Лесков показывает трагический парадокс русской жизни. Простой тульский мастер Левша в большей степени оза­бочен проблемой военной мощи России, чем военный министр граф Чер­нышев или сам император.

Что касается оформления, то в «Левше» оно в высшей степени превос­ходно и органично сочетается с содержанием и главным героем. Комизм достигается благодаря игре слов, своеобразной речи героев. Лесков в речи героев употребил множество искаженных слов, например, «мерблюзьи» (верблюжьи), «студинг» (от пудинг и студень), Аболон полведерский, граф Кисельвроде и т. д.

Комичны и англичане, живущие возле «Твердиземного моря», одетые «в тужурные жилеты» и обутые «в толстые щиглеты с железными набал­дашниками». Неестественно и тоскливо их веселье: «Придет праздник, соберутся по парочке, возьмут в руки по палочке и идут гулять чинно-благородно».

Н. С. Лесков, показывая талант Левши и его товарищей, с горечью утверждает, что правительство России не способно по достоинству оце­нить его. Силы гениальных людей тратились по пустякам, хотя и достой­ные восхищения (подковки у блохи). Об этом прямо сказали Левше и англичане, когда он заявил им, что арифметики не знает, а всю науку русские люди проходят «по Псалтирю да по Полусоннику».

В заключение мне хотелось бы немного рассказать об истории опуб­ликования «Левши». Образ талантливого мастерового не был понят со­временной Лескову критикой. Журналы «Отечественные записки», «Дело» усмотрели в сказе славянофильские настроения. Лесков, по мнению ре­цензента «Отечественных записок», парит высоко над Европой, превозно­ся русские таланты. Газета «Новое время», наоборот, вступилась за рус­ский народ, которого якобы принижал автор «Левши». Гениальный Лев­ша преображается в забитого, безличного рабочего. Лескову пришлось ответить на критику и разъяснить подлинный замысел сказа.

Прежде всего, Лесков с негодованием отверг обвинения в принижении народа. «Этого не было в моих намерениях, и я даже недоумеваю, из чего могли быть выведены такие крайние противоречивые заключения?» - писал он. Лесков соглашается только с тем, что Левша - это символ русского народа. Позже Лесков вновь повторяет, что его герой - «выразитель рус­ского народа».