У "Левши" удивительная литературная судьба. Появив­шись в печати, эта вещь сразу приобрела популярность, а вот критика встретила ее неоднозначно. Лескова обвиняли в отсутствии патриотизма, в насмешке над русским народом, но в одном критики были согласны: автор наслушался рассказов тульских мастеровых и "состряпал" из них своего "Левшу".

Между тем "Левша" придуман Лесковым от первого до последнего слова. И все якобы "народные" словечки изобре­тены им. Поразительно, как знал, чувствовал, любил народ этот человек. Так глубоко и серьезно не изучал русскую душу никто из писателей. Массы называют "молчаливым наро­дом". У Лескова он заговорил.

"Левша" — невеселая сказка, в ней как будто все просто, но каждое слово двоится, за улыбкой прячется ирония, за любовью — боль, обида. Вот замечательные тульские мастера, подковавшие английскую стальную блоху "без мелкоскопов", учившиеся "по Псалтырю и Полусоннику". Но... ведь меха­низм они испортили: блоха больше не танцует.

Вот Левша у англичан, соблазняющих его деньгами и не­вестой. Смотрит он на английских рабочих, у которых уче­ник идет "без бойла", завидует. И рвется домой, да так, что на корабле все спрашивает, где Россия, и смотрит в ту сторону. И спешит привезти домой важный английский "секрет", ко­торого не открыли ни цари, ни генералы.

А как встречает его родина? Английского шкипера — теплой постелью, докторской заботой. Левшу — кварталом, по­тому что нету у него "тугамента". Раздели беднягу, невзначай уронили затылком о парапет, и, пока бегали в поисках то Платова, то доктора, "Левша уже кончался, потому что у него затылок о паратет раскололся". И, умирая, открыл "секрет": не надо ружье изнутри кирпичом чистить! Они стрелять не годятся!

Но не дошел важный "секрет" до государя. А доброе слово о мастере, который мастерством своим вступился за весь рус­ский народ перед англичанами, сказал англичанин: "У него хоть и шуба овечкина, да душа человечкина".

Ирония и сарказм Лескова доходят до предела. Он не понимает, почему Русь, рождающая умельцев, гениев, поэтов, своими же руками с ними расправляется. А что касается ру­жей — это невыдуманный факт. Ружья чистили толченым кирпичом, и начальство требовало, чтобы стволы сверкали изнутри. А внутри-то — резьба... Вот и уничтожали ее солда­тики от избытка усердия.

Больно Лескову от того, что мы старательно разрушаем то, что может нас спасти в лихую годину.