Человек с его мыслями, чувствами, желаниями и стремлениями во все времена был в центре вни­мания художников слова. Писатели разных эпох пытались проникнуть в самые глубокие тайники человеческой души, найти скрытые причины мно­гих человеческих поступков. Подлинных вершин в изображении внутреннего мира человека достиг­ли русские писатели-реалисты Толстой, Достоев­ский, Тургенев и другие, которые открыли в чело­веке новые измерения, заглянув в его самые со­кровенные переживания. Именно благодаря не­ослабевающему интересу к внутреннему миру че­ловека романы этих писателей справедливо назы­вают психологическими, да и сами художники, в особенности Ф. М. Достоевский, нередко называли себя психологами.

Первым психологическим романом в русской ли­тературе заслуженно считается «Герой нашего вре­мени» М. Ю. Лермонтова. Именно в этом романе с небывалой доселе глубиной отразился внутренний мир человека, его сложные и противоречивые отно­шения с самим собой и окружающими. Подлинно художественное произведение не теряет своей ост­роты и актуальности веками, а сегодня, через пол­тора века после того, как Лермонтов написал свой роман, мы вновь и вновь обращаемся к его страни­цам, чтобы ответить на те непростые вопросы, кото­рые задает нам наше время. Хотя события «Героя нашего времени» развиваются в далеком прошлом, образ Печорина близок и понятен современному че­ловеку, стремящемуся к счастью и свободе точно так же, как герой Лермонтова.

Впервые мы узнаем Печорина из рассказа Мак­сима Максимыча, человека простого и бесхитрост­ного. Для старого офицера поступки героя остают­ся загадкой, Максим Максимыч не может дать им объяснения: «Славный был малый, смею вас уве­рить; только немного странен», — так характеризу­ет он Печорина. Действительно, из рассказа Макси­ма Максимыча истинные мотивы поведения Печо­рина в истории с Бэлой определить сложно, герой пока предстает изображенным с внешней точки зре­ния, и поэтому у читателя тотчас появляется воп­рос: что за человек Печорин? Этот вопрос будет дер­жать нас в напряжении вплоть до самых последних страниц романа.

Вряд ли можно составить верное впечатление о человеке по чужим, пусть даже самым точным и подробным рассказам. Чтобы соприкоснуться с внут­ренним миром человека, нужно выслушать его са­мого, его исповедь о самом себе. «Странности» Пе­чорина предстают перед нами в ином свете, когда мы слышим его большой монолог, обращенный к Максиму Максимычу. «У меня несчастный харак­тер: воспитание ли сделало меня таким, бог ли так меня создал, не знаю: знаю только то, что если я причиняю несчастья другим, то и сам не менее не­счастлив. Глупец я или злодей, не знаю, но то вер­но, что я также очень достоин сожаления», — вот что говорит о себе Печорин, и из его слов стано­вится ясно, что это человек, постоянно ищущий свое место в мире, свое призвание и предназначе­ние, напряженно обдумывающий самый сложный вопрос — вопрос о смысле человеческой жизни. Най­дет ли Печорин ответ, мы пока не знаем, и в его поисках нам еще предстоит пройти вместе с героем долгий путь.

Максим Максимыч узнал героя достаточно близ­ко, а вот рассказчик, путешествующий офицер, ви­дит его впервые. Только мы услышали печоринскую исповедь в «Бэле», только успели составить пред­ставление о внутреннем мире героя, как перед нами появляется совсем иной Печорин, холодный и над­менный, презрительно отталкивающий старого то­варища и уезжающий в неизвестность. В конце по­вести «Максим Максимыч» вопрос о том, кто такой Печорин, еще больше волнует читателя, и, когда живой Печорин в первый и последний раз промель­кнул перед нашими глазами, мы еще больше хотим увидеть этого человека изнутри. В изображении ге­роя Лермонтов мастерски использует прием смены точек зрения, нагнетая интерес читателя к его лич­ности, предлагая одну загадку за другой. И вот, увидев Печорина глазами Максима Максимыча и рассказчика, мы наконец отправляемся в путеше­ствие в глубины печоринской души, видим Печори­на таким, каков он на самом деле.

Первое, что бросается в глаза при чтении заметок Печорина, — это предельная честность героя в раз­мышлениях наедине с самим собой. Свой «Журнал» Печорин пишет только для себя, не стремясь каким-то образом приукрасить истинное положение дел или скрыть от чужого глаза самое сокровенное. Лишь волей случая эти записки, «сердечные тайны», по­падают в руки рассказчика, который сразу же ухо­дит в тень и передает слово своему герою, обладаю­щему не меньшим писательским талантом. Расска­зывая о событиях своей жизни, Печорин мастерски использует такие жанры, как путевые заметки («Та­мань»), короткую авантюрную новеллу («Фаталист») и дневник («Княжна Мери»). Именно в последнем жанре ему удается наиболее полно раскрыть перед читателем свою душу. Записки Печорина о каждо­дневных событиях перемежаются обширными фило­софскими рассуждениями, и острый, увлекательный сюжет «Княжны Мери» не остается чем-то внешним. Вообще, склонность к философствованию, к рефлек­сии — важнейшая черта внутреннего мира Печори­на, поэтому в его записках такое значимое место за­нимают внутренние монологи. Попробуем обозначить их основные проблемы.

На протяжении всего романа Печорин решает проблему собственной судьбы, собственного предназ­начения. Он чувствует, что в его жизни участвуют какие-то необъяснимые силы, что все происходя­щее с ним имеет какой-то важный смысл. «Явно судь­ба заботится о том, чтоб мне не было скучно», — восклицает Печорин, предвкушая интересные по­вороты в истории с Мери и Грушницким. Однако Печорин задумывается и о том, как часто ему при­ходилось играть роль топора в руках судьбы, о том, что списать ответственность за собственные поступ­ки на волю предопределения гораздо проще, чем принять эту ответственность на себя. Если покорно следовать за судьбой, зачем тогда человеку свобода воли? Полагайся Печорин целиком и полностью на волю судьбы, он с легкостью принял бы предложе­ние жениться на Мери и тем самым избежать нака­зания за убийство Грушницкого.

Печоринская рефлексия достигает предельной напряженности в ночь перед дуэлью. Понимая, что лишь один шаг отделяет его от возможной смерти, Герой не боится признаться себе, что его жизнь прошла зря: «Пробегаю в памяти все прошедшее и спрашиваю себя невольно: зачем я жил? Для ка­кой цели я родился?.. А, верно, она существовала, и, верно, было мне назначение высокое, потому что я чувствую в душе моей силы необъятные... Но я не угадал этого назначения, я увлекся приманка­ми страстей пустых и неблагодарных», — так стро­го и безжалостно может судить себя лишь под­линно смелый и сильный человек. Очень важно, что эти слова Печорин говорит перед последним пределом, перед лицом смерти. Вспомним похо­жий эпизод перед дуэлью в романе «Евгений Оне­гин». Как разительно отличается поведение его героев от напряженных размышлений Печорина! Ленский пишет очередное бездарное стихотворе­ние, а Онегин и вовсе спит мертвым сном. Но «не таков Печорин», как сказал еще Белинский: бли­зость смерти обостряет мысль героя, заставляет по-иному взглянуть на прошедшее.

Из внутреннего монолога героя мы понимаем, что главное противоречие его жизни — несоответствие огромных способностей, ясной и точной мысли тем поступкам, которые он совершает. В самом деле, чем занимается Печорин на протяжении романа? Из банального любопытства вторгается в жизнь кон­трабандистов, от преследующей его повсюду скуки затевает интригу с Грушницким и Мери, становит­ся причиной гибели Бэлы. В жизни Печорина нет достойного его способностей дела, и это заставляет героя размениваться на мелочи в ожидании очеред­ного подарка судьбы. Но жизнь проходит впустую, а противоречия в душе героя все углубляются: «Во мне два человека, — говорит Печорин Вернеру, — один живет в полном смысле этого слова, другой мыслит и судит его».

И вот, наконец, мы добрались до последней в романе новеллы «Фаталист». Вновь герой оказыва­ется перед лицом смерти, на сей раз от шашки ка­зака, убившего Вулича. Но теперь ситуация не ос­тавляет времени на раздумья, сюжет требует дей­ствия, кто-то должен обезвредить убийцу, готового на все. И здесь Печорин впервые в романе соверша­ет поступок, нисколько не расходящийся с его мыс­лями, поступок, достойный героя. «Я люблю сомне­ваться во всем: это расположение ума не мешает решительности характера — напротив, что до меня касается, то я всегда смело иду вперед, когда не знаю, что меня ожидает. Ведь хуже смерти ничего не случится, а смерти не минуешь!» — таким видит Печорин смысл человеческой жизни. А значит, в сторону рассуждения о предопределении, каждый сам творит свою судьбу в действии, и это лучший способ преодолеть то раздвоение, которое Печорин находит в самом себе.

Но вернемся назад, вспомним, что после истории, рассказанной в «Фаталисте», будут еще события, о которых мы узнали в самом начале романа, и в них Печорин предстал перед нами в весьма непривлека­тельном свете. Так можно ли однозначно ответить на вопрос, кто такой Печорин, каков он на самом деле? Я думаю, нет. То, что герой достиг согласия мысли и действия однажды, утверждает Лермонтов, вовсе не значит, что так будет и впредь. Поэтому Печорин так и остается для читателя неразгаданной загадкой, недосказанность — главная особенность его образа. И это не удивительно: если тайна человеческой на­туры будет решена раз и навсегда, то жизнь потеря­ет свой интерес, потеряет вкус поиск ее смысла. Мне кажется, что именно эта идея и легла в основу гени­ального романа М. Ю. Лермонтова.