Роман «Герой нашего времени» — самое зрелое и серьез­ное произведение М. Ю. Лермонтова, ставшее значительной вехой в развитии русского реализма. Роман представляет собой несколько различных по жанру частей, связанных об­разом главного героя — своеобразным сюжетообразующим стержнем, на котором строится все произведение, — а также глобальной идеей автора наиболее полно раскрыть этот образ. Для этой цели М. Ю. Лермонтов использовал великое множе­ство художественных средств и приемов, как-то: оригиналь­ную композицию, построение системы персонажей, различ­ные способы повествования, приемы тайного и прямого пси­хологизма. Одним из способов раскрытия образов в реалисти­ческом произведении становится и пейзаж, не теряющий, од­нако, и романтических черт.

События романа разворачиваются на фоне кавказской природы — типичное место действия романтических произ­ведений русской литературы («Мцыри» Лермонтова, «Кав­казский пленник» и «Бахчисарайский фонтан» Пушкина). С самого начала автор создает необычную, экзотическую, таин­ственную атмосферу; в первой по хронологическому порядку главе «Тамань» возникает романтический образ моря: оно выступает как фон (постоянно слышен звук бьющихся о берег волн, герой любуется прекрасными видами из окна). Роман­тической традицией является и изображение морской стихии, бури, шторма (в конце главы); на какое-то время судьба само­го главного героя оказывается во власти водной бездны. Также немаловажную роль играет образ луны: почти все пей­зажи в главе — ночные, и даже образ девушки-контрабан­дистки, ундины, дан почти полностью в лунном свете. Вели­колепными романтическими пейзажными зарисовками изо­билует и глава «Бэла», первая по сюжетному порядку. Здесь Лермонтов проявляет себя как истинный художник и мастер слова: картины природы поражают своей живостью и яркос­тью. Собственно, роман начинается с описания Койшаурской долины: «Со всех сторон горы неприступные, красноватые скалы, обвешанные зеленым плющом и увенчанные купами чинар, желтые обрывы, исчерченные промоинами, а там вы­соко-высоко золотая бахрома снегов...»

Суровая и прекрасная природа Кавказа создает романти­ческое настроение еще и благодаря скрывающимся в ней опас­ностям: так, переезд через Крестовый перевал в непогоду автор описывает во всех леденящих душу подробностях; живо представляется «пропасть такая, что целая деревушка осетин, живущих на дне ее, казалась гнездом ласточки».

Однако природа может быть не только фоном, но и реаль­ным действующим лицом, влияющим на судьбы героев: на­пример, из-за грозы происходит длительное свидание Печо­рина и Веры. Более того, Печорин в дневнике прямо говорит, что «воздух Кисловодска располагает к любви» и «здесь бы­вают завязки всех романов, которые когда-либо начинались у подошвы Машука». Именно во время бури Максим Максимыч рассказывает до конца странствующему офицеру исто­рию про Бэлу; непогода здесь является предпосылкой к появ­лению целой повести, а значит, имеет сюжетное значение.

Чем глубже и сложнее произведение, тем большее значение в нем имеют детали, зарисовки, фон: в романе «Герой нашего времени» пейзаж обладает несколькими функциями: он не только создает романтическую атмосферу, но и харак­теризует героев, их внутренний мир, прежде всего — через отношение этого героя к природе. Сильные, самобытные лич­ности чувствуют с ней внутреннюю связь, находят в природе отдых, восстанавливают душевные силы. Печорин в своем дневнике красочно описывает все прелести вечерней степи, по которой он любит «скакать на горячей лошади...», и при этом делает замечание: «Нет женского взора, которого бы я не забыл при виде кудрявых гор, озаренных южным со­лнцем». Природа для него — одна из немногих радостей в жизни. Для Бэлы вид родных гор — необходимое и даже достаточное условие для счастья. «Из крепости видны были те же горы, что из аула, — а этим дикарям больше ничего не надобно», — говорит Максим Максимыч, которого автор на­деляет особыми способностями чувствовать и понимать при­роду. Как пишет офицер-повествователь, «в сердцах простых чувство красоты и величия природы сильнее, живее во сто крат, чем в нас, восторженных рассказчиках на словах и на бумаге».

На более глубоком уровне внутренний мир героя раскры­вается через прямое сопоставление состояний природы и души человека. Так, в сцене, когда Печорин, получив записку от Веры с известием об их отъезде, пытается догнать ее, пей­заж дан в мрачных, безрадостных тонах. Автор нагнетает тягостное впечатление эпитетами: туча «черная», «в ущелье стало темно и сыро», «Подкумок ... ревел глухо и однообраз­но». Здесь природа прямо отражает душевное состояние Пе­чорина. Еще сложнее, уже в динамике, этот прием использу­ется в сцене дуэли: сначала утро представляется Печорину «голубым и свежим», потом (во время самой дуэли) он заме­чает, что «между вершин уж бродили волокнистые облака, набежавшие с востока». После дуэли, увидев изуродованный труп Грушницкого, Печорин откровенно пишет: «Солнце ка­залось мне тускло, лучи его меня не грели». Природа как бы изменяется вместе с настроением героя, внимание читателя акцентируется на внутреннем конфликте в душе Печорина; таким образом, пейзаж в сцене дуэли выступает и как сред­ство тайного психологизма, более полно выражая авторские идеи и замыслы.

Пейзаж в романе выполняет еще одну важную функцию: он условно готовит читателя к предстоящей сцене, задает тон повествованию, создает впечатление, которое должно уси­литься впоследствии. Так, перед встречей с Верой, то есть первым в главе «Княжна Мери» свободным и искренним про­явлением чувств Печорина, но вместе с тем сценой довольно напряженной, пейзаж описывается предгрозовой: «воздух был напоен электричеством». Перед ссорой Грушницкого и Печорина на Машуке появляется «зловещее облачко». При­рода будто бы пророчит, предсказывает дальнейший характер развития событий; пейзаж в этих сценах символичен, но он может быть символичным по-разному: в эпизоде переезда через Подкумок сам ручей, изменчивый и быстрый, а также сцена, разыгравшаяся на нем, иносказательно передают всю сущность отношения Печорина к Мери — Печорин использу­ет неопытность и искренность девушки, вводит ее в смущение и, переехав через ручей, выслушав ее признание, остается холоден и равнодушен. Сцена символична сама по себе, как и эпизод у провала: провал — не просто бывший кратер вул­кана, но и будущий провал, перерыв в отношениях Печорина и княжны Мери. Сцена у провала — последний момент их сближения, она предвещает разлуку и отчужденность.

Созерцание. картин природы может наводить героев на философские размышления: в начале главы «Княжна Мери» Печорин пишет в своем дневнике: «Весело жить в такой земле! ... солнце ярко, небо сине — чего бы, кажется, больше? — зачем тут страсти, желания, сожаления?..» Здесь чув­ствуется прямая параллель со стихотворением «Когда волну­ется желтеющая нива...». Вообще в философских отступле­ниях, написанных Печориным, ярко проявляется сам автор романа, то есть Лермонтов, и именно потому, что очевидны связи этих отступлений со стихотворениями. Наиболее яркий пример философского пейзажа — звездное небо (глава «Фа­талист»), наталкивающее Печорина на мысли о вечности небес и ничтожности человеческой жизни (опять же прямая связь со стихотворением «Выхожу один я на дорогу...»). И здесь же появляется месяц, «полный и красный, как зарево пожара», — еще одно тревожное предзнаменование.

Когда в 1840 году вышло первое отдельное издание «Героя нашего времени», Белинский отозвался о нем так: «Дьяволь­ский талант!» Роман вызвал бурю споров и дискуссий о про­блеме личности, об образе Печорина, его нравственности, ха­рактерности или нехарактерности; роман хвалили, ругали, сокращали и защищали, но никто не мог оспорить совершен­ство художественной формы, литературной ценности произ­ведения. Великолепное и мастерское использование слова в создании пейзажных зарисовок, тщательно продуманное раз­мещение описаний природы в ткани романа — вот что, в част­ности, делает «Героя нашего времени» шедевром русской и мировой литературы.