С Пушкиным Лермонтов не был знаком и не входил в его окружение. Стихотворение «Смерть поэта», напи­санное сразу после получения известия о гибели Пуш­кина на дуэли, сделало молодого поэта как бы наслед­ником и продолжателем пушкинских традиций в рус­ской поэзии. «Погиб поэт! — невольник чести — пал, оклеветанный молвой...» Лермонтов как бы говорил от имени целого поколения, исполненного скорби о нацио­нальном гении и негодования, направленного против его врагов. «Смерть поэта» мгновенно распространилась в списках и принесла Лермонтову широчайшую изве­стность, в том числе и в литературном окружении Пушкина. Заключительные 16 строк стихотворения, а особенно слова:

 

И вы не смоете всей вашей черной кровью

Поэта праведную кровь! —

 

были восприняты при дворе как «призыв к револю­ции».

Белинский, сравнивая Лермонтова с Пушкиным, предлагает не упускать из виду прежде всего то обсто­ятельство, что Лермонтов — «поэт уже совсем другой эпохи». Эта эпоха полна трагического, и именно это и сформировало мировоззрение юного наследника пушкинской славы.

Пушкину довелось испытать горечь непонимания, и голос его иногда звучал, как глас вопиющего в пусты­не. Поэт-пророк не всегда бывал понятен окружающим в своих пророчествах, и его поэзия вызывала в опреде­ленный момент вопрос: «Какая польза нам от нее?»

Лермонтов-поэт изведал не только одиночество и непонимание. Он уже фигура отчетливо трагическая. Гибель поэта в мире зла неминуема. Это подсказывала Лермонтову и судьба его гениального предшественни­ка. Стихотворение «Смерть поэта» написано по горя­чим следам событий и под непосредственным впечатлением от них. Хотя речь идет о трагической судьбе конкретного человека, Лермонтов трактует происшед­шее как проявление вечной борьбы добра, света со злом и жестокостью. Поэт гибнет от рук ничтожных людей. Это «Свободы, Гения и Славы палачи». Поэт — гордое, независимое существо, дивный гений, явление небывалое и поэтому чужеродное в среде, живущей за­вистью, клеветой, занятой погоней за счастьем, пони­маемым как чины, богатство, положение в обществе. Столкнулось высокое и низкое, земное и небесное, и «мир дальний» вновь одержал победу. Однако есть «Божий суд», «есть грозный судия». Время, века, чело­вечество скажут свое слово.

Поэт-пророк — это образ, введенный в поэтический обиход Пушкиным. Таков и поэт Лермонтова. Появля­ется у Лермонтова, как и у Пушкина, образ карающего кинжала. В стихотворении «Поэт» (1838 год) Лермонтов строит лирическую композицию на сравнении своего собрата по перу с кинжалом. Назначение стихотворца сродни назначению кинжала. Поэзия в эпоху негерои­ческую стала просто побрякушкой, наподобие кинжала, украшающего стену жилища. Власть над сердцами по­эт променял на злато и смирился с судьбой. Эта жал­кая роль недостойна того, кто способен зажигать серд­ца, пробуждать мысли. Стих «звучал, как колокол на башне» в прошлом, «во дни торжеств и бед народных». Простой и гордый язык поэзии пушкинской поры пред­почли теперь «блесткам и обманам».

Заключительная строфа — это голос того, кто тяго­тится бездействием, для кого идеалы предшествующей эпохи не утратили ценностей:

 

Проснешься лъ ты опять, осмеянный пророк?

Иль никогда, на голос мщенъя

Из золотых ножон не вырвешь свой клинок,

Покрытый ржавчиной презренья?..

 

Пушкинский пророк никогда не был осмеянным, он всегда мог пренебречь безумием непосвященных, ска­зать им: «Пойдите прочь». Не таков пророк «совсем уже другой эпохи». Лермонтов подхватывает тему пророчества, начатую Пушкиным, и развивает ее уже с учетом опыта жизни своего поколения. Его стихо­творение 1841 года так и названо «Пророк», повторяя название пушкинского стихотворения, созданного в 1826 году. В нем Пушкин намечал путь, которым надлежало идти тому, кто получил божественный дар: «Обходя моря и земли, глаголом жги сердца лю­дей». Лермонтов показывает отдаленные последствия этого шага. Он точно знает, как род людской воспри­нимает пророчество высоких истин. Уже первая стро­ка лермонтовского стихотворения содержит это свое­образное продолжение:

 

С тех пор как вечный судия

Мне дал всеведенъе пророка...

 

Это момент, которым завершилось стихотворение Пушкина. Для лермонтовского пророка этот момент стал началом страданий. Отправившись проповедовать любовь и правду, он ступил на трудный и опасный путь. Ему приходится жить в пустыне тем, что посыла­ет ему судьба. Лишь звери, птицы, звезды внимают пророку. Люди глухи. Через шумный город пророк пробирается торопливо, подгоняемый каменьями, недо­брыми или насмешливыми взглядами. Носитель высо­ких истин, призванный просвещать и наставлять, он сам становится объектом поучений. Впрочем, и пуш­кинский поэт получал иногда своего рода «социальный заказ»: «Сердца собратьев исправляй...» Но в пушкин­скую эпоху толпа не была еще столь жестока и агрес­сивна.

Лермонтовский пророк, оставаясь твердым, спокой­ным и угрюмым, становится объектом мести за то, что его природа отлична от природы измельчавшего чело­вечества. Само существование пророка — упрек лю­дям. Так завершает Лермонтов тему, разработанную Пушкиным и, казалось, в полной степени завершен­ную. Но время потребовало корректив, и Лермонтов вносит эти коррективы. Сама его судьба и его гибель удивительным образом послужили своеобразным под­тверждением предложенной им трактовки темы поэта и поэзии.

История повторилась, и сама эта повторяемость может служить указанием на то, что перед нами не слу­чайность, а закономерность, которая не укрылась от проницательного взора продолжателя пушкинской тра­диции и создателя традиции новой.

Лермонтов сам ощущал себя наследником великого Пушкина. «Пророк» — это не единственная прямая пе­рекличка с пушкинскими стихами. «Журналист, чита­тель и писатель» уже самим названием и драматичес­кой формой напоминает «Разговор книгопродавца с по­этом». Современная Лермонтову поэзия, как ему кажется, явно деградировала:

 

Стихи — такая пустота;

Слова без смысла, чувства нету,

Натянут каждый оборот...

 

Настоящего искусства жаждет человек, живущий в одну из самых мрачных эпох русской истории, когда казалось, что само время остановилось, сама жизнь за­мерла:

 

Когда же на Руси бесплодной,

Расставшись с ложной мишурой,

Мысль обретет язык простой

И страсти голос благородный?

 

Это крик души того, для кого отсутствие внутрен­ней жизни есть зло. Деградация коснулась всего. Кри­тика выродилась в «мелкие нападки на шрифт, виньет­ки, опечатки». Обвинения критиков беспощадны:

 

В чернилах ваших, господа,

И желчи едкой даже нету —

А просто грязная вода.

 

Настоящему писателю в такую эпоху трудно найти себе применение: «О чем писать?» Лишь изредка «за­бот спадает бремя». Только тогда будущее не кажется таким беспросветным. Лишь в такие моменты берется он за перо: «Тогда пишу. Диктует совесть, пером сер­дитый водит ум».

Итак, в эпоху деградации общества Лермонтов ос­тался хранителем и продолжателем высоких заветов предшествующей эпохи. Его поэт-пророк остается но­сителем и хранителем высоких истин. Идеалы его по­эзии остаются соотносимыми с идеалами пушкинского времени. В его стихах, правда, больше горечи, отчетли­вей отзвуки трагедии, но таковы свойства современного Лермонтову поколения. М. Ю. Лермонтов всегда будет жить в наших сердцах, так как сила его таланта нико­му не позволит забыть его имя.