М. Ю. Лермонтов очень рано стал осознавать себя поэтом. Как и А. С. Пушкин, перед которым он преклонялся, М. Ю. Лермонтов много размышлял о назначении поэта и поэзии. Еще в юношеских стихотворениях «К другу», «Мо­нолог», «Молитва» он говорит об изменчивости Музы, о всесжигающем пламени вдохновения, о трагической судьбе поэта. Стихи о поэте и поэзии занимают особое место в рус­ской литературе. В этих стихах — отношение поэзии к дей­ствительности, к родине, к миру, ко времени, осознание поэ­том своего места в обществе. Конечно, все эти аспекты по-раз­ному преломлялись в творчестве различных поэтов. Свой осо­бенный взгляд на поэзию есть и у М. Ю. Лермонтова. В его стихотворениях нашли свое выражение ощущение трагичес­кой несовместимости искусства и наступающего «железного века», чувство одиночества художника, его разлада с миром.

Потрясенный гибелью А. С. Пушкина, он пишет стихо­творение «Смерть поэта», исполненное боли и тоски. В этом произведении Лермонтов размышляет о трагической участи поэта, осмысливает его горькую судьбу, говорит о его убийце. Причем он обвиняет не только Дантеса, чуждого России и ее культуре.

 

И что за диво?., издалека,

Подобный сотням беглецов,

На ловлю счастья и чинов

Заброшен к нам по воле рока;

Смеясь, он дерзко презирал

Земли чужой язык и нравы;

Не мог щадить он нашей славы...

 

Сколько людей, прекрасно понимавших значение Пушки­на для России, не сумели уберечь «солнце русской поэзии»! Последние гневные строки направлены против царских пала­чей, которые также виновны в гибели поэта, им Лермонтов грозит Божьим судом. Ему удалось прекрасно воплотить образ великого русского поэта. Но главное в том, что он постиг вечные проблемы. Ведь в «Смерти поэта» — трагическая судьба не только Пушкина, но и каждого Гения с его рани­мостью, одиночеством и протестом среди бездушия.

 

Зачем от мирных нег и дружбы простодушной

Вступил он в этот свет, завистливый и душный

Для сердца вольного и пламенных страстей?

Зачем он руку дал клеветникам ничтожным,

Зачем поверил он словам и ласкам ложным,

Он, с юных лет постигнувший людей?..

 

А появление убийцы и душителей свободы — следствие существования любого бездуховного сообщества.

 

Вы, жадною толпой стоящие у трона,

Свободы, Гения и Славы палачи!

Таитесь вы под сению закона,

Пред вами суд и правда — все молчи.

 

Свои размышления о судьбе поэта, о назначении поэзии в этом мире продолжает Лермонтов в стихотворении «Поэт». Оно начинается с размышления о судьбе кинжала. Было время, когда клинок был верным товарищем своему владель­цу. Потом он был взят казаком «на холодном трупе господи­на» и продан в лавку армянина, где и купил его поэт. Глядя на него, он размышляет о поэзии своего времени.

 

В наш век изнеженный не так ли ты, поэт,

свое утратил назначенье,

На злато променяв ту власть, которой свет

Внимал в немом благоговенье?

 

Поэт вспоминает о том, что раньше поэзия была достойна своего назначения, то есть она была орудием для битвы. Для него поэзия прошедших лет — это чаша для пиров, колокол на башне вечевой. Тем самым он подчеркивает, что предназначение поэзии — обращение к людскому множеству, в борь­бе за объединение людей (ведь звучала она «во дни торжеств и бед народных»). У Лермонтова гораздо сильнее, чем у Пуш­кина, звучит мысль о том, что поэзия должна служить народу. Сейчас же, по мысли автора, она утратила это свое назначение и вряд ли обретет его вновь. Заканчивает Лермонтов свое стихотворение риторическим вопросом:

 

Проснешься ль ты опять, осмеянный пророк!

Иль никогда, на голос мщенья,

Из золотых ножон не вырвешь свой клинок,

Покрытый ржавчиной презренья?

 

Образ осмеянного и презираемого пророка появляется и в стихотворении «Пророк». Оно является как бы продолжени­ем одноименного произведения Пушкина: поэт, наделенный божественным даром, осознает всю тяжесть своего предназна­чения. Он понимает, как трудно выполнять «веленье Божие». Трудно потому, что люди, которым он говорит о любви и правде, не верят ему, насмехаются над ним, презирают его. Но поэт не отказывается от своей высокой миссии, он возвра­щается в пустыню, где слушают его звезды да тварь земная. И хотя он один, он продолжает свое дело. Стихотворение пре­красно отражает трагическое мироощущение Лермонтова, одинокого, отвергнутого, видящего вокруг себя лишь пороки и злобу.

 

С тех пор как вечный судия

Мне дал всеведенье пророка,

В очах людей читаю я

Страницы злобы и порока.

Провозглашать я стал любви

И правды чистые ученья:

В меня все ближние мои

Бросали бешено каменья.

 

Тему одиночества поэта в этом мире Лермонтов затронул еще раньше — в стихотворении «Нет, я не Байрон...». В нем он подчеркнул, что он уже не скиталец-романтик, так как традиционный романтический конфликт между обществом и поэтом стал гораздо более глубоким и трагичным. Лермонтов описал состояние души и крестный путь русского поэта «эпохи безвременья».

 

Нет, я не Байрон, я другой,

Еще не ведомый избранник,

Как он, гонимый миром странник,

Но только с русскою душой.

Я начал раньше, кончу ране,

Мой ум немного совершит:

В душе моей, как в океане,

Надежд разбитых груз лежит.

 

Век Лермонтова — эпоха эгоистическая и прозаическая, мало заботящаяся об искусстве и больше думающая о пользе; эпоха, которой была чужда поэзия, чей небесный огонь сиял лишь для немногих. Лермонтов, прочувствовавший свое время, писал об утрате поэзией своего высокого назначения, об обреченности поэта, этого божьего избранника, на одино­чество и презрение людей, равнодушных к проповеди любви и свободы. Лермонтов определял в своих стихах судьбу поэта в любом государстве, где подавляется личность и царствует невежество и бездуховность. Не об этом ли пишет современ­ный поэт:

 

Сквозь вас, петербургские пурги,

он видит свой рок впереди,

еще до мартыновской пули,

с дантесовской пулей в груди.

 

Но пушкинский голос гражданства

к барьеру толкает: «Иди!» ...

Поэты в России рождались

с дантесовской пулей в груди.